Перзидент Роисси (сообщение от 22:35, 4 мая 2013 г.)

Перзидент Роисси
Minority report: 6 мая   ( источник )

Послезавтра я последний раз пойду на санкционированн­ый митинг. Потому что я вижу все меньше смысла в них:

1. Не пойти на этот митинг можно, только в одном случае – если ты согласен с тем, что невиновные люди должны сидеть.

2. Чуваки, которые сажают людей по беспределу, разрешают нам выйти, два часа постоять в загончике, помахать плакатиками и покричать с трибуны? Ооокей. А потом ГУВД выпустит пресс-релиз о том, что «вас было слишком мало».

3. Я сомневаюсь, что санкционированн­ый митинг в загончике приведет к освобождению людей, сколько бы человек на этот митинг не вышло – хоть 100, хоть 200 тыс.

4. Добиваться освобождения узников Болотной нужно любыми способами и для этого нам надо придумать что-то еще, кроме разрешенных митингов, потому что разрешенные митинги не работают.

Многих беспокоит, что на акции выходит мало людей. Это происходит потому, что многим (и даже мне) они кажутся бессмысленными.­ Мы уже достаточно находились, чтобы понять: на любую цивилизованную толпу в центре Москвы власти насрать. Поэтому предыдущие, очень массовые митинги не принесли практически никакого реального результата. Я пишу «практически никакого», потому что понимаю, что отрицательный результат в виде репрессий и панического принятия бредовых законов – это тоже результат.

Мне хочется быть честным перед собой, поэтому я последний раз приду на разрешенный митинг, а потом буду придумывать что-то не такое разрешенное. Пока у меня есть только одна идея – блокировать здание СК до тех пор, пока узники Болотной не будут отпущены.

Я не считаю, что это будет нарушением закона и препятствование­м работе государственных­ органов, потому что СК в последнее время доказал, что это абсолютно бессмысленный и даже вредный орган власти. Если они могут выделять по 200 следователей на расследование дела Навального (абсолютно политического, с крохотной суммой ущерба), очевидно, что на преследование настоящих преступников они забивают. Мне кажется, что если к зданию СК несанкционирова­нно придет 50 тыс. человек или хотя бы 10 тыс. – ребята заволнуются намного сильнее.

Да, вам не показалось – это призыв, экстремизм, подстава и провокация (поэтому можете не писать это в комментарии). Но если вы считаете для себя невозможным идти на такой риск ради освобождения невиновных людей, на месте которых мог оказаться каждый из нас, значит, нам всем надо засунуть в жопу свое возмущение коррупцией, плохими дорогами и выезжающими на встречку чиновниками. И быть готовыми к тому, что каждого из нас может убить хороший добрый человек на трехтонном джипе, после чего его невиновность будет доказана чудесным исчезновением записей с 22 камер наблюдения. Все эти вещи – лишь следствие того, что есть люди первого сорта, а есть – второго, третьего или даже пятого.

Вам страшно? Мне тоже страшно. Я понимаю, что люди, которые несанкционирова­нно пойдут к СК (или еще куда-нибудь), подвергнутся гораздо большей опасности, чем те, кто 6 мая санкционировано­ пойдет на Болотную. Хотя, возможно, это лишь иллюзия, потому что люди, которые пошли на санкционированн­ый митинг, тоже могут сесть. Доказано 6 мая 2012 года.

Акция, о которой я говорю – это уже не политика. Это то, что должен сделать любой нормальный человек. Если люди сидят несправедливо – надо добиваться их освобождения. Независимо от политических взглядов. Левый, правый, анархист, консерватор, социалист, либертарианец и монархист, справедливоросс­ и даже единоросс – прежде всего человек. Да, невиновный единоросс тоже не должен сидеть – прикиньте?

Мы все понимаем, что что-то сильно не так с нашей страной. Но как понять, с чего начинаются проблемы? Если мы хотим менять систему, откуда разматывать цепочку?

Наша проблема – не коррупция. То есть коррупция, конечно, проблема, но она – лишь следствие другой, главной проблемы. Также как и нечестные выборы.

Знаете, почему экономика СССР пошла по пизде и что в итоге привело к его развалу? В Советском союзе было несколько денежных систем. Директор совхоза-миллион­ера, если он хотел купить, например, иностранный трактор, не мог просто так поменять обычные рубли на инвалютные. Для этого ему надо было ехать в Москву и сосать километры членов партийных руководителей. Общество неравных возможностей в итоге останавливается­ и умирает. Доказано примерами сотен стран и цивилизаций.

Проблема сегодняшней России в том, что у нас несколько правовых систем. Для кого-то в нашей стране суда просто нет. Бастрыкин может угрожать человеку убийством и за это получить извинения от этого человека. В России нет суда и правоохранитель­ных органов, которые могли бы начать преследование Бастрыкина. Единоросс Цеповяз живет в чуть более справедливой правовой системе и его, за то, что он укрывал убийц 12 человек (в том числе нескольких детей), все-таки судят и по всей строгости закона приговаривают к штрафу в 150 тыс. рублей.

В России нет никакой связи между преступлением и наказанием. Зачастую корреляция даже обратная. Вот Навальный сядет за преступление, которое не совершал. А виновник смерти двух врачей в ДТП на Ленинском проспекте не сядет, хотя преступление совершил. Нам известны только громкие дела, но таких примеров можно найти тысячи.

По всей стране сидят тысячи невинно осужденных людей, а тысячи преступников разгуливают на свободе. Но начинается эта хуйня из центра. Если Путин и Бастрыкин могут по беспределу сажать своих противников – это будет распространятьс­я вниз. И уже губернаторы, вроде Куйвашева, будут сажать неугодную Аксану Панову. И мэры городов. И местные руководители СК и сотрудники МВД. В вертикальной системе, если несправедливост­ь становится стандартом, этот стандарт очень быстро распространяетс­я вниз.

Разорвать эту цепь можно только поборов несправедливост­ь на самом верху. Хотя бы добившись того, чтобы отпустили узников Болотной. Тогда миллионы людей по всей России увидят и поверят, что они тоже могут влиять на власть и тоже могут добиваться справедливости.

Послезавтра в 19.00 мы пойдем на Болотную, но потом нам надо делать что-то еще. Если, конечно, мы правда хотим освободить этих людей, а не делать вид, что хотим их освободить. И перестать оглядываться на мэрию или СК, как будто они наши хозяева. У меня, например, нет хозяев. Люди не должны бояться правительства. Должно быть наоборот.

06:23, 14 марта 2013

Российские спецслужбы научились прослушивать Skype

Фото: Denis Balibouse / Reuters

Российские спецслужбы научились прослушивать разговоры, которые ведутся с помощью сервиса интернет-телефонии Skype, пишет газета «Ведомости» 14 марта со ссылкой на специалистов по информационной безопасности.
Так, по словам Ильи Сачкова, гендиректора компании Group-IB, занимающейся расследованием киберпреступлений, спецслужбы «уже пару лет» могут прослушивать разговоры, которые ведутся по Skype, а также определять местонахождение пользователя. Сачков добавил, что по этой причине сотрудникам его компании запрещено вести деловые разговоры по Skype.
Как рассказал Максим Эмм, исполнительный директор компании Peak Systems (сервис-провайдер в области платежных систем), компания Microsoft, которая купила Skype в мае 2011 года, снабдила сервис технологией законного прослушивания. Любого абонента, по словам Эмма, можно переключить на особый режим, в котором ключи шифрования генерируются не на устройстве пользователя, а на сервере.
Тот, кто имеет доступ к серверу, может, соответственно, прослушать разговор пользователя или прочитать его переписку. Как пояснил Максим Эмм, такую услугу Microsoft предоставляет спецслужбам многих стран, а не только России.
Также газета, ссылаясь на неназванных специалистов по информационной безопасности, пишет, что российские спецслужбы не всегда получают доступ к разговорам Skype по решению суда. Часто доступ обеспечивается просто по запросу.
Официальные представители компании Microsoft, а также МВД и ФСБ отказались давать комментарии.
Несколькими днями ранее газета Bloomberg Businessweek со ссылкой на исследование 27-летнего американского студента Джеффри Нокела (Jeffrey Knockel) писала о том, что в китайской версии Skype (TOM-Skype) есть опция для отслеживания действий абонента.
Как показал Нокел, в китайский дистрибутив Skype входит так называемый «клавиатурный шпион» — программа, которая запоминает последовательности букв и цифр, набранных на клавиатуре. Эта программа, по данным Нокеля, проверяет набранные в Skype сообщения на наличие в них «нежелательных» слов, а собранные данные пересылает китайским спецслужбам.
По словам Нокеля, в TOM-Skype отслеживаются как ссылки на ресурсы с порнографией и упоминанием наркотиков, так и конкретные слова, такие как: Human Rights Watch, «Репортеры без границ», BBC News. Кроме того, в поле зрения китайских спецслужб попадают разговоры, в которых обсуждаются планы по проведению акций протеста.

Skype опроверг сообщения о прослушке спецслужбами

Сервис интернет-телефонии Skype опроверг информацию о том, что осуществляемые через него звонки прослушиваются российскими спецслужбами.
Как сообщает ИТАР-ТАСС со ссылкой на представителей работающего с Microsoft коммуникационного агентства (позже агентство уточнило источник цитаты, им оказался глава Microsoft в России Николай Прянишников), у компании действительно есть соглашение со спецслужбами о предоставлении исходного кода ПО. Без раскрытия кода невозможно использование программы в российских органах государственной власти.
Однако предоставление кодов не означает, что государственные организации могут читать сообщения или получать доступ к данным частных пользователей, отметил Прянишников. Зная алгоритм шифрования, но не имея ключа, невозможно перехватить сообщение. Спикер подчеркнул, что ключ создается на стороне пользователя.
О том, что российские спецслужбы могут прослушивать разговоры в Skype и читать передаваемые через сервис сообщения, сообщила 14 марта газета «Ведомости», сославшись на двух экспертов по информационной безопасности.
Один из экспертов, исполнительный директор компании Peak Systems Максим Эмм, утверждал, что в Skype имеется «специальный режим». Переведя в него абонента, можно осуществлять прослушку его бесед, поскольку ключи шифрования начинают генерироваться не на устройстве пользователя, а на сервере.
По законам РФ, операторы связи, включая сотовых операторов, должны предоставлять данные о пользователях по запросу правоохранительных органов. Skype в России не зарегистрирован как оператор связи.

Преданная революция. Если народ, который 20 лет назад мечтал о свободе, сегодня выбирает рабство...

04-01-2013 02:00:00

Преданная революция. Если народ, который 20 лет назад мечтал о свободе, сегодня выбирает рабство...

Поколению, жадно читавшему стенограммы

Съездов народных депутатов, посвящается…

Если народ, который 20 лет назад мечтал о свободе, сегодня выбирает рабство, если его тошнит от слов «равенство» и «братство», если он скучает, когда говорят о демократии, и засыпает, когда заходит речь о Конституции, то это еще не значит, что вам не повезло с народом. Это значит лишь то, что кто-то этот народ здорово обманул, и теперь он никому не верит.

Первородный грех русской революции

4 февраля 1990 года в Москве прошла самая массовая в истории СССР акция протеста, в которой приняли участие, по разным оценкам, от 300 тысяч до 1 миллиона человек, требовавших отмены 6-й статьи Конституции, закреплявшей доминирующее положение компартии в политической системе страны. Опросы общественного мнения показывали, что требования митингующих поддерживает более половины населения России и более 70 процентов жителей Москвы и Ленинграда. Через три дня, 7 февраля 1990 года, на пленуме ЦК КПСС было принято решение отказаться от руководящей роли КПСС, установить многопартийную систему и ввести пост президента СССР. Это стало прологом будущей революции.
24 декабря 2011 года на самый массовый митинг протеста против «нечестных выборов» пришло, по разным оценкам, от 30 до 130 тысяч человек. Лидерами протеста оказались в прямом и переносном смысле дети тех, кто выводил людей на площади 20 лет назад. Однако никакого развития и по-настоящему массовой поддержки это движение не получило. Буквально через несколько месяцев политическая активность населения пошла на спад, а инициатива перешла к власти. Через год, осенью 2012 года, правительство осуществило очередной цикл конституционных контрреформ, уверенно пустив «под нож» не только «дух Конституции», но и ее букву. Так был дописан эпилог контрреволюции, которая подготовлялась без малого 10 лет.
Почему детям не удалось сделать то, что сумели сделать их отцы? Смею предположить, что это случилось потому, что отцы предали ту самую революцию, которую они совершили. Они разменяли свободу на приватизацию и таким образом выбрали для новейшей России ту судьбу, которую она заслуживает.
Приватизация — это первородный грех антикоммунистической (либеральной) революции в России. Не раскаявшись в нем, Россия никогда не сможет вернуться обратно в русло конституционного и демократического движения. Именно варварская, в равной степени социально безнравственная и экономически бессмысленная приватизация подорвала на многие десятилетия веру русского народа в либеральные ценности.
Парадоксальным образом самые оголтелые сторонники режима и самые отвязные его противники выступают в вопросах приватизации единым фронтом. Приватизация — одна из самых табуированных тем в современном российском обществе. Ее критики неизменно оказываются вытесненными на периферию дискуссии о будущем России. Требовать пересмотра итогов приватизации считается даже более неприличным, чем заявлять о неизбежности революции и диктатуры. Приватизация негласно стала «священной коровой» российского посткоммунизма. Ей молятся и Кремль, и многие вожди Болотной площади. Пришла пора ее зарезать.

Варварская приватизация

Принято считать, что в XX веке Россия дважды, в начале и в конце, пережила крупнейшую политическую и социальную революцию. Однако если большевистскую революцию, вне всяких сомнений, можно считать и политической, и социальной, то сказать такое о перестройке и последовавших за ней катаклизмах язык не поворачивается. То, что это был политический переворот, не вызывает сомнений, а вот то, что это была социальная революция, кажется сильным преувеличением. Власть и собственность в России после перестройки фактически остались в руках того же класса (или мягче — той же элиты), который владел ими до переворота. Изменились лишь формы его политического господства.
К началу перестройки советская элита состояла из номенклатуры, верхушки интеллигенции и криминальных авторитетов. Они же собственно и составили костяк сегодняшней российской элиты. Никакой «социальной революции» в России ни в 90-е, ни в «нулевые» не произошло. Если уж искать настоящего революционера в этом смысле, то им окажется Брежнев, при котором произошло кардинальное изменение в положении «советского дворянства», отделившегося от государства и осознавшего свои особые (частные) клановые интересы. Главный из них состоял в том, чтобы защитить фактическое право распоряжаться государственным имуществом как своим собственным. Приватизация была тем способом, при помощи которого советская элита смогла превратить свое «право де-факто» в «право де-юре».
Апологеты приватизации пытаются поставить знак тождества между нею и признанием права частной собственности, без которого дальнейшее развитие российского (советского) общества было действительно невозможно. На самом деле приватизация в том виде, в котором она была проведена, не имеет никакого отношения ни к развитию института частной собственности, ни к развитию конкурентной рыночной экономики, ни к развитию демократии. Наоборот, всё, что за 20 с лишним лет было достигнуто в России в этих областях, было сделано не благодаря приватизации, а вопреки ей. Если говорить о демократизации общества, то пик этого процесса был пройден еще во времена Горбачева, а с началом приватизации как раз совпало сворачивание демократии. Новая Конституция была написана кровью российского парламентаризма на приватизированной совести нации.
Именно приватизация является демиургом современного российского общества и государства со всеми его проблемами и дисфункциями. Последствиями «ускоренной» приватизации стали парализующее общество социальное неравенство (нашедшее воплощение в постсоветской олигархии) и тотальная криминализация экономической, социальной и политической жизни. Приватизация замедлила все рыночные и демократические реформы в России, а некоторые из них сделала невозможными. Она стала крупнейшей социальной катастрофой со времен большевистской революции и Гражданской войны.

Гангстерская национализация

Нет ничего удивительного в том, что уже к середине 90-х годов прошлого столетия неприятие приватизации большинством населения стало основным лейтмотивом политического протеста. К 1996 году на этой почве даже возникла угроза смены власти, нейтрализовать которую Кремлю удалось только благодаря предательству лидеров коммунистической партии, успевшей к этому времени под шумок «приватизировать» левое движение.
Сегодняшние коммунисты несут наряду с правительством прямую ответственность за все, что происходило в России, начиная с середины 90-х годов. Тряся на словах пыльными тряпками псевдомарксистских догм, они на практике признали итоги приватизации и комфортно встроились в выросшую из нее экономическую и политическую систему. Именно соглашательская позиция коммунистов позволила избежать своевременного пересмотра итогов приватизации, вследствие чего историческое развитие России зашло в тупик. В непосредственной связи с предательством коммунистов находятся и залоговые аукционы, поставившие точку в разграблении страны.
Владимир Путин, придя к власти, незамедлительно предпринял шаги, направленные на закрепление итогов приватизации, в частности, внеся соответствующие поправки в Гражданский кодекс Российской Федерации. В то же время он должен был политически реагировать на мощнейший общественный запрос, смысл которого сводился к проведению ренационализации. Перехват лозунгов протестного движения — дело для Путина не новое. Еще в начале «нулевых» он поднял брошенную ему перчатку и ответил на вызов. Именно к проведению скрытой национализации сводится содержание всей его экономической политики в течение 10 последних лет.
Прямой отказ от приватизации был для Путина невозможен, так как он получил власть из рук тех, кто был главным ее бенефициаром. Поэтому он инициировал «кривую национализацию», при которой собственность формально продолжала оставаться частной, но распоряжаться ею без согласия правительства было уже невозможно. Эта национализация оказалась такой же бандитской, какой была сама приватизация. Государство при помощи спецслужб и с прямой опорой на криминал выстроило систему неформального контроля над предпринимателями, в основе которой лежал экономический террор (право правительства отнять любую собственность у любого собственника, а самого его репрессировать).
«Кривая национализация» — это политический компромисс. С одной стороны, многочисленные рантье, возникшие вследствие приватизации, сохранили возможность и дальше получать свою ренту. Этот паразитический класс даже существенно увеличился в размере, пополнившись многочисленными представителями «силовой бюрократии», не успевшими к «первой раздаче». С другой стороны, все они превратились в условных держателей активов, распоряжающихся ими с разрешения правительства, которое накладывает на них разнообразные обременения как социального, так и коррупционного характера.
Эта уродливая система, основанная на слегка задрапированном голом насилии, не решая ни одной из проблем, порожденных приватизацией, добавила к ним новые проблемы, ставшие следствием порождаемого ею правового беспредела. Именно попытка осуществить скрытую национализацию привела к окончательному превращению России в мафиозное государство. Путин «лечил» Россию, но не вылечил. Своей двусмысленной политикой он лишь загнал болезнь внутрь.
Левая пробка на правой полосе
Возвращение России к либеральной политике возможно через решение задач, которые обычно стоят перед левым движением. После того что реформаторы сделали с Россией в начале 90-х годов, на «правой полосе» образовалась «левая пробка». Теперь на смену «тупику коммунизма» пришел «тупик приватизации».
На первый взгляд ситуация выглядит совершенно безнадежной. Приватизация — это консервант для нынешних экономической и политической систем. Их нельзя изменить, не пересматривая ее итогов. В то же время пересмотр итогов приватизации 20 лет спустя может дать старт к такому жесткому переделу собственности, который ни одно правительство не будет в состоянии контролировать.
Нет ответа и на вопрос о том, где пролегают те нравственные и правовые границы, внутри которых должна проводиться национализация сегодня. Ведь приватизированы были не только сырьевые компании и крупные банки. По всей стране миллионы людей сыграли за 20 лет в «русскую рулетку». И с точки зрения метода приватизация какой-нибудь «Сибнефти» мало чем отличалась от приватизации какой-нибудь овощной базы в каком-нибудь уезде. Более того, могу предположить, что вокруг уездной базы подчас кипели шекспировские страсти похлеще, чем в криминальном романе Абрамовича с Березовским. Но нельзя же повернуть историю вспять и отобрать все овощные базы у их нынешних владельцев. Приватизация повсюду проходила одинаково криминально. Вся Россия покоится на этом шатком фундаменте. Тронь его, здание может просто сложиться как карточный домик.
Трудность задачи, однако, не освобождает от необходимости искать решение. Одно из возможных решений подсказала сама жизнь. Как в известном фильме Гайдая — «Тот, кто нам мешает, тот нам поможет». Экономический кризис 2008—2009 годов подтвердил полное фиаско идеологии и практики приватизации, показав, что значительная доля выросших на этой почве «частных» предприятий экономически несостоятельны и без помощи государства существовать не могут. Раздать имущество в частные руки — не значит создать класс предпринимателей. Да, какая-то часть новых собственников сумела создать эффективные коммерческие предприятия, но большинство все эти годы просто стригло купоны до тех пор, пока кризис сам не постриг их как овцу.
Сегодня правительство, как в советское время, через созданные им специальные институты вроде ВЭБ и ВТБ, а также десятками других способов закачивает огромные деньги в формально частные предприятия, искусственно поддерживая их на плаву, спасая от неминуемого банкротства, но при этом не отбирает эти предприятия у их владельцев. В чем же состоит роль собственников этих когда-то приватизированных предприятий? В том, чтобы перекладывать в свой карман часть выделяемых государством средств. Трудно представить себе более абсурдную ситуацию. В этом случае паразитическая природа российской олигархии становится очевидной для всех.
Но это значит, что ренационализация может быть хотя бы частично проведена за счет простого включения рыночных и конкурентных механизмов. Если вследствие приватизации возникло эффективно работающее рентабельное предприятие, что является скорее исключением, подтверждающим общее правило, то оно не нуждается в национализации. В конце концов, его владельцев со временем можно заставить возместить издержки через выплату налогов. Правда, для этого необходимо вернуться к дифференцированной ставке налогообложения. Но уж если приватизированное предприятие находится фактически на дотации государства (через предоставляемые на нерыночных условиях кредиты, через гарантированный госзаказ или даже через прямые субсидии), то нет никаких оснований оставлять его в руках неэффективных собственников. Национализация частично произойдет сама по себе, если государство прекратит поддерживать на плаву то, что обречено утонуть.
Так или иначе, общество должно защитить себя от паразитического класса, непомерно раздувшегося вследствие приватизации. Он является сегодня главным тормозом исторического прогресса России. Путин был и остается лишь главным защитником и выразителем интересов этого класса. Поэтому оппозиция должна предъявить обществу не программу борьбы с Путиным (путинским режимом), а стратегический план преодоления последствий той экономической, социальной и политической катастрофы, которой стала для России приватизация и которая, собственно, Путина и породила.
Скрытной мафиозной национализации, которую с 2003 года осуществляет Путин, должна быть противопоставлена альтернативная программа открытой и прозрачной национализации, целью которой является не возврат в советское прошлое, а подготовка почвы для создания по-настоящему конкурентной и свободной экономики. Только таким образом либеральная (да и любая другая) оппозиция сможет вернуть себе доверие народа и обеспечить тот уровень поддержки, который имело демократическое движение начала 90-х годов.

Национализация свободы

Парадоксальным образом в России путь к демократии и рынку пролегает через национализацию. Для современной России национализация — это вовсе не левая, а правая, причем радикально либеральная, программа. Задача национализации состоит в том, чтобы вывернуть Россию из того зигзага, в который ее закрутила криминальная приватизация. У меня нет программы национализации, но у меня есть четкое понимание того, что такая программа должна быть подготовлена. Потому что та национализация, которую устроил Путин на паях с кооперативом «Озеро», меня категорически не устраивает. И только потом, когда все завалы будут расчищены, Россия сможет вернуться к идее приватизации, но уже на рыночных и законных условиях.
Необходимость национализации в России обусловлена не столько экономическими, сколько политическими и этическими причинами. Это вопрос сохранения нравственного здоровья нации. И это касается отнюдь не только олигархов, сорвавших на этом деле наибольший куш. Это касается всех и каждого. Потому что в конце прошлого века, так же как и в его начале, вся Россия сладострастно сорвалась в штопор грабежа. Как справедливо заметил по этому поводу Юрий Пивоваров, по всей стране начался «дуван» (сходка для дележа добычи казаками). И если в финансово-экономическом смысле есть разница между хищением какого-нибудь ГОКа и растаскиванием на части какого-нибудь колхоза, то в нравственном отношении между ними никакой разницы нет.
Приватизация была великим искушением, которого русская революция не выдержала. Сегодня всё видится в мрачном свете, и время неподдельного энтузиазма и великого подъема духа, которые сопровождали перестройку, кажется эпохой сплошных заблуждений, вранья и мелочных страстей. Но не надо себя обманывать, люди, которые выходили на Манежную площадь в феврале 1990 года, действительно стремились к свободе и верили в нее. Однако спустя всего несколько лет они приватизировали свою свободу, превратили свободу в частный промысел. Чтобы народ снова поверил в свободу, ее надо национализировать. Как и всё украденное.
Автор: Владимир Пастухов
Постоянный адрес страницы: http://www.novayagazeta.ru/politics/56123.html